Беспокойное странствующее племя охотников весной всегда в движении. Кто пешком, кто на машине, кто на поезде - все стремятся попасть в тихие, не затронутые человеческой деятельностью места. И уж если выбрался, то спать некогда. Зачем нам комфорт? Я отношусь к “племени” охотников, которые легко отрываются от “насиженного места” и пускаются в путешествия по стране, стремясь увидеть новые места, не в телеящике, а воочию. Для меня лучший отдых на такой охоте - немного вздремнуть ночью у костра, а днем на солнцепеке. Нужно успеть все посмотреть и разведать новые места. Отоспимся дома. Хочется взять гуся, поманить селезня, постоять на тяге, конечно, мечтаешь попасть на не разбитый тетеревиный ток, а если уж очень повезет, на глухариный ток.
     Наконец приятные хлопоты, сборы, езда, обустройство на месте, позади. Вы сидите у костра на берегу заветного озера, куда Вы стремились попасть несколько лет подряд. Да не могли без хорошей карты добраться. Вверху полог веток, через которые просвечивается почти черное небо с яркими звездами. Весенняя тишина (не слышно звуков работающей техники). Ночная тишина на озере своеобразна: слышно и хлюпанье, и всплески, и чавканье, и еще много разных таинственных звуков. Иногда прохоркает вальдшнеп или просвистит крыльями стайка утиных. Вдруг над верхушками деревьев, прямо над головой загоготали гуси, им ответили гуси с озера. И покатилось эхо по озеру. Благодать.
     Гуси прилетели. Поля с озимыми известны. Маршруты полета тоже. Плохо только, что мы не имеем маскировочной сетки. Поэтому приходится маскироваться в кустах или одиноко стоящих на поле деревьях. Рано приходить в засидку не нужно, гусь он - аристократ пока встанет, поплещется. Если придете в половине шестого, то успеете еще намерзнуться. Придя на место, для верности привязываю к стволу сосны свою постоянную спутницу лабрадора Асту (однажды она, увидев мышкующую лису, умчалась в необозримую даль и испортила всю охоту). Сам вжался в сосну, чтобы прикрыться нижними ветками. Без собаки тоже плохо, я очень хорошо видел несколько раз, как охотники носились по вспаханному вязкому полю за подранками. Слишком часто бывает не чисто битая дичь. Разностороннее использование собаки, конечно связано с моими охотничьими интересами и теми традициями, на которых я воспитан. Никто не будет спорить, что в различных странах по-разному используются собаки и соответственно по-разному готовятся и испытываются в поле. Мировой опыт, безусловно, использовать следует, но не стоит огульно идти за всяким кто тебя позовет. А то можно в очередной раз попасть впросак и стать посмешищем. Кто-то хочет копировать использование на охоте, а также полевые испытания с какой-то заморской страны, забывая о скудости информации о том, как там охотятся с лабрадором. А ведь именно это-то и определяет все требования к охотничьей собаке. Описания охоты с лабрадором на Западе нам прочитать негде. Переводов мало. Выбор материала или чисто случайный, или отражает вкусы того, кто переводит. Нуждами кинологии здесь и не пахнет и ни в коем случае не отражает истинного положения дел с охотничьим ретривером. При настойчивых поисках можно найти скудную информацию о полевых испытаниях лабрадоров, а вот об особенностях его поведения во время охоты (поиск, причуивание, подъем и подача птицы) я нигде ничего не читал. В ориентирах на Запад некоторые наши “специалисты по лабрадорам” в большей степени опираются на домыслы, а не на исчерпывающие знания. Если их спросить, что они знают об охоте с ретривером в разных странах (Финляндии, Норвегии, Португалии, Швеции, Голландии), именно об охоте, ничего вразумительного не услышишь. Есть ортодоксы, которые говорят, что мы должны использовать и испытывать лабрадоров как в Голландии, то пусть они будут любезны, перенесете к нам и ландшафт из Голландии (чистенькие ухоженные поля, аккуратные перелески, каналы и т.д.). Нельзя вести племенную работу и отбирать только подающих собак, а охотиться как с разыскивающей и подающей. Это нонсенс! Все это напоминает мне басню Крылова “Мартышка и очки”, когда она пыталась натянуть их на непотребное место. Уже много десятилетий назад М. Д. Менделеева писала: “Следовало бы вспомнить, что кинология должна служить охоте. Путь - один: интересы охотника и кинолога должны слиться; значит надо дать охотникам собаку, наиболее пригодную для целей охоты: ... Мы сами виноваты в том, что охотники любят ублюдков: в них они находят, может быть, больше важных для охоты качеств, чем в предлагаемых им нами чистокровных животных”. Американские охотники, например, считают, что любая легавая собака должна подавать битую дичь. Это задача собаки. Наши легашатники считают, что это приводит к гоньбе собакой птицы. Или, например, у нас практически никто не знает, что подавляющее большинство американских питомников разводят в основном лабрадоров, с врожденной стойкой. И очень много функционирует клубов и ассоциаций охотников, в которых объединены только такие собаки. Американцы считают - это не недостаток, а большое достижение. Просто это нужно их охотнику. Давайте же и мы строить свою кинологическую работу с лабрадором, исходя из своих нужд и методов охоты, а не копаться на дне мусорного ящика истории, и вытаскивать затхлые заветы старины (граф сказал это, а герцог изволил здесь посидеть по нужде) и не смей от этих заповедей отступить (англичане сказали - лабрадор только подает и точка). Глубина знаний пророков измеряется не длиной бороды и усов, а опытом повседневной работы с Вашей собакой (в данном случае лабрадором).
     Наконец, гогот над полем возвестил, что аристократы отправились откушать, но летят они то высоко, то далеко. Вот одна стайка белолобых вроде неплохо налетает, а может быть чуть-чуть высоковато, но все же стреляю по первому. Чувствую, попал, но в третьего (многие говорят, что при стрельбе по гусю трудно выбрать упреждение). Подранок медленно планирует через дорогу на соседнее вспаханное поле, ближе к непросохшей луже. Теперь уже исправлять ошибку хозяина должна Аста. Выхожу на вспаханное поле и увязаю в жиже чуть не по колено. Аста по брюхо в жиже не идет, а плывет. Ну, думаю все: “Подранок потерян”, но для очистки совести поискать немного надо. Аста ушла вперед метров на тридцать сорок и, изредка поглядывая на меня, держится на этом расстоянии. Сначала мы подняли несколько чибисов, которые смотрятся сзади из-за белого оперения хвоста, как гусь, только меньшего размера. К счастью мы прошли не больше 150м, и Аста натекла на след гуся. Это сразу стало видно по ее активности и поведению. Работы хвоста не вижу, собака черная и пашня тоже черная. Иду быстрее, и приготовился к стрельбе. Метров через 50 поднимается 6 птиц (чибисы и гусь). Пока разобрался, кто крупнее, стрелять пришлось по птице с расстояния около 70м. Опять попал, но гусь продолжает убегать. Теперь уже Аста включила последнюю скорость и мощным галопом, сильно отталкиваясь и высоко выпрыгивая из грязи, быстро настигла подранка. Сначала она приостановилась при виде шипящей и извивающейся головы на шее. Поняв, что как положено, поперек тушки не возьмешь, она ухватила его за шею и поволокла ко мне. Поволокла в буквальном смысле этого слова, т.к. подранок упирался. И попал ко мне в руки весь покрытый толстым слоем грязи с ног до головы.

     После такой удачи можно  побродить вокруг глухих озер - поманить селезней, а потом еще нужно построить шалаш на тетеревином току. Путь мой лежал к трем лесным озерам с поэтическим названием Чаицы, Сорочье и Синее. Чем ближе, тем отчетливее был слышен гвалт чаек, который они устроили в честь наступившей весны. Среди этого шума явственно слышу заунывный крик гагары (местные жители называют ее еще - большая утка). Мне всегда кажется, когда я его слышу, что этот голос исходит из глубины веков. Иду дальше. Наконец, среди деревьев мелькает вода. Аста уже нервничает, поэтому беру ее на поводок. Бесшумно подхожу к топкому берегу и окидываю взглядом все озеро. Недалеко от меня плавает серо-белая красавица - гагара. Несколько минут тихо стою и слушаю весну. Даже Аста притихла и не тянет в воду. Над озером с криком носятся чайки, из прибрежных зарослей доносится осторожное “кря-кря”, а за спиной в лесу тоже не умолкает птичий гомон. Из созерцательно задумчивого состояния нас с Астой выводит мощный шум крыльев над головой. Это идет на посадку еще одна “большая утка”. Вот она складывает крылья и плавно скользит по воде с грациозно вытянутой шеей. Птицы подплывают друг к другу на 10 - 15 метров и останавливаются. Потом, изгибая шеи, кланяются, их клювы чуть касаются воды. После приветствия они величественно отплывают друг от друга и начинают кружиться, возвращаясь на старое место, кланяются и опять описывают круги. Это настоящий танец со своим четким внутренним ритмом, которому подчинены все движения птиц. Название ему - менуэт. Вдруг неожиданный дальний нырок в сторону метров на пятьдесят. Пробежка по воде с хлопаньем крыльев, и опять церемонный танец. Была просто весна ...! А впереди еще уйма времени и найти тетеревов не очень сложно, в хорошую погоду их бормотание слышно за несколько километров. Сооружение шалаша - дело не хитрое, знай, таскай колья, лапник и прошлогоднюю траву.
     На следующий  день - короткий сон, подъем. И … о боже! Тетерев уже токует. За день так устал, что без будильника проспал. Прошел еще день. Теперь четко встаю в три часа ночи и отправляюсь в дальнюю дорогу в темноте по грязи, бурелому и снегу к заветному полю. С трудом отыскиваю шалаш (на черной пашне в двадцати метрах ничего не видно), и, наконец, втискиваюсь в него.
     Еще темно, стоит звенящая тишина, теряешь всякое представление о времени. Вдруг, где-то рядом над головой прохоркал вальдшнеп, потом второй, третий  и так я насчитал 24 штуки за 35 мин, шел массовый пролет, такого я никогда не наблюдал. Даже закралась шальная мысль: “Тетерева что-то задерживаются, может их совсем не будет, а не поохотиться ли на вальдшнепа”. Прожвякал невдалеке селезень, и опять тишина.
     Неожиданно налетел порыв шквального ветра, который, кажется, вот-вот унесет все мое сооружение. Следующий порыв принес потоки дождя. Он шел всего десять минут, но успел промочить меня до нитки. Чуть-чуть засерело небо, слышатся первые несмелые голоса птиц. Вот в поднебесье залился жаворонок, возвещающий о том, что вот-вот появится солнце. Только охотник имеет возможность встретить и прочувствовать такую утреннюю зарю. В душе тревога: “Прилетят ли черныши, ради которых проделан весь этот длинный путь?”. Хочется скорее услышать шум крепких крыльев подлетающих тетеревов.
     Недалеко справа раздалось бормотание. “Как он подлетел так бесшумно?”. Сначала песня несмелая, с перерывами, как будто кто-то в оркестре осторожно настраивают инструмент, но с каждой минутой песня становится уверенней и звонче. Вот слева, справа, спереди и сзади начинают чуфыркать другие оркестранты. Такое ощущение, что ты сидишь в центре оркестра. Солист (токовик) сегодня, кажется, в ударе, до того ярко и звонко ведет свою партию. В его песне слышится что-то торжествующее, победное, наполняющее душу такой радостью, что самому хочется петь.
     Птиц еще невидно (над холмистым полем висит туман), только слышно как они перелетают с места на место. Туман уже опускается в низины. Особенно красивое зрелище предстает взору, когда косачи выходят на гребень бугра, где они вырисовываются черным контрастным силуэтом на фоне розовеющего неба. Вот они сходятся под песню, вытянув вперед шею и широко расправив крылья (не забывая озираться по сторонам, чтобы не застали врасплох, еще на стреме сидит тетерка и оберегает милого), потом останавливаются, вытягивая шеи вверх, и чуфыркают.
     Поднимается солнце и туман редеет. Уже можно обозревать весь ток. Одни петухи перемещаются, чуть ли не бегом, другие перелетают, третьи наскакивают друг на друга (правда, токовика никто не трогает). Дистанция для стрельбы достаточно большая (потом оказалось, что это туман скрадывал расстояние, и петухи были не дальше 35м), продолжаю наблюдения. Вот один петух подлетел вроде совсем близко и с песней, как на соперника, устремился на шалаш. Кажется, он смотрит тебе прямо в глаза. Сидишь и думаешь: “Видит или нет?”. Медленно поднимаю ружье и просовываю в бойницу. Выстрел. Черныш с удивлением остановился и оглядывается по сторонам. Все остальные тоже замолчали и озираются, но не улетают. Мой соперник начал, как ни в чем не бывало ходить и что-то клевать.
     К тому времени, когда начинает подниматься солнце, зубы от холода выбивают дробь. Пытаешься осторожно разминать ноги и руки, ведь хочется все досмотреть и дослушать. Метрах в пятнадцати сзади уселась и заквохтала тетерка. Это взбодрило певцов, а когда она подлетела, и села подле одного из петухов, тот пошел ходить вокруг нее кругами. Песня его стала непрерывной и даже радостно захлебывающейся от оказанного внимания. Да разве можно выстрелом разрушить такую идиллию? Просто рука не поднимется.
     Постепенно активность петухов падает. Они больше перелетают, чем поют, что-то клюют на поле. Один только токовик ни на минуту не смолкает. Совсем неожиданно шум крыльев раздается совсем близко, и ... низко летевший петух уселся прямо на шалаш. Вот он опускает голову вниз и поворачивает ее, будто одним глазом заглядывает внутрь шалаша, и издает “ко-ок”, ну совсем как на птичьем дворе.
     Дух захватывает от этой близости. Шалаш покидаешь с радостным приподнятым настроением.
     Так прошел один день на весенней охоте. Завидуйте Все те, кто этого не видел и не прочувствовал!
                         
                                                                                                             Валерий Громыко